2024 - Задание 01

1) Напоминаю, что прошу вас познакомиться со статьей Р.О. Якобсона. Её можно прочитать тут:
http://www.philology.ru/literature1/jakobson-87e.htm

2) Напоминаю, что тема следующего семинара - "Словарь писателя". Предлагаю прочитать раздел в факультетском учебнике, а затем выполнить нижеследующее задание.

Вот рассказ Михаила Зощенко "Аристократка":

Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный.
— Откуда,— говорю,— ты, гражданка? Из какого номера?
— Я,— говорит,— из седьмого.
— Пожалуйста,— говорю,— живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
— Да,— отвечает,— действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.
Ну, а раз она мне и говорит:
— Что вы,— говорит,— меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы,— говорит,— как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
— Можно,— говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит.
— Здравствуйте,— говорю.
— Здравствуйте.
— Интересно,— говорю,— действует ли тут водопровод?
— Не знаю,— говорит.
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю:
— Ежели,— говорю,— вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
— Мерси,— говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт.
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
— Нет.
И берёт третье.
Я говорю:
— Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
— Нет,— говорит,— мы привыкшие.
И берёт четвёртое.
Тут ударила мне кровь в голову.
— Ложи,— говорю,— взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.
А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять.
— Ложи,— говорю,— к чёртовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
— Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.
— С вас,— говорит,— за скушанные четыре штуки столько-то.
— Как,— говорю,— за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.
— Нету,— отвечает,— хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
— Как,— говорю,— надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,— народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
— Докушайте,— говорю,— гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
— Давай,— говорит,— я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.
А я говорю:
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.

Ваша задача - выбрать из рассказа примеры использования разнообразной пассивной лексики (по группам: просторечия, варваризмы и т.д.).
Можете оформлять ответы, либо делая выписки из текста, либо копируя весь текст и выделяя в нем необходимое разными цветами (например, неологизмы - красным, просторечия - зеленым, и т.д.).

Просторечия
Неологизм
Канцеляризм
Варваризм
Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках.Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный.
— Откуда, — говорю, — ты, гражданка? Из какого номера?
— Я, — говорит, — из седьмого.
— Пожалуйста, — говорю, — живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
— Да, — отвечает, — действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.
Ну, а раз она мне и говорит:
— Что вы, — говорит, — меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы, — говорит, — как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
— Можно, — говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит.
— Здравствуйте, — говорю.
— Здравствуйте.
— Интересно, — говорю, — действует ли тут водопровод?
— Не знаю, — говорит.
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю:
— Ежели, — говорю, — вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
— Мерси, — говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт.
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
— Нет.
И берёт третье.
Я говорю:
— Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
— Нет, — говорит, — мы привыкшие.
И берёт четвёртое.
Тут ударила мне кровь в голову.
—Ложи, — говорю, — взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.
А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять.
— Ложи, — говорю, — к чёртовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
— Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.
— С вас, — говорит, — за скушанные четыре штуки столько-то.
— Как, — говорю, — за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.
— Нету, — отвечает, — хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
— Как, — говорю, — надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось, — народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
— Докушайте, — говорю, — гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
— Давай, — говорит, — я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.
А я говорю:
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.


По мысли О.А. Клинга, в сатирической прозе М.М. Зощенко отразился «период языковой чересполосицы», начавшийся после 1917 года.

Неологизмы
Просторечия
Ономастика
Иноязычные вкрапления, варваризмы

Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный.
— Откуда,— говорю,— ты, гражданка? Из какого номера?
— Я,— говорит,— из седьмого.
— Пожалуйста,— говорю,— живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
— Да,— отвечает,— действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.
Ну, а раз она мне и говорит:
— Что вы,— говорит,— меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы,— говорит,— как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
— Можно,— говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит.
— Здравствуйте,— говорю.
— Здравствуйте.
— Интересно,— говорю,— действует ли тут водопровод?
— Не знаю,— говорит.
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю:
— Ежели,— говорю,— вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
— Мерси,— говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт.
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
— Нет.
И берёт третье.
Я говорю:
— Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
— Нет,— говорит,— мы привыкшие.
И берёт четвёртое.
Тут ударила мне кровь в голову.
— Ложи,— говорю,— взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.
А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять.
— Ложи,— говорю,— к чёртовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
— Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно (книжное слово в потоке разговорной речи смотрится инородно, хотя возможно, варваризмом как таковым не является и может быть канцеляризмом) — ваньку валяет.
— С вас,— говорит,— за скушанные четыре штуки столько-то.
— Как,— говорю,— за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.
— Нету,— отвечает,— хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
— Как,— говорю,— надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,— народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
— Докушайте,— говорю,— гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
— Давай,— говорит,— я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.
А я говорю:
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.

Просторечия
Варваризмы
Термин
Деловая лексика
Неологизмы
Книжное слово
Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный.
— Откуда,— говорю,— ты, гражданка? Из какого номера?
— Я,— говорит,— из седьмого.
— Пожалуйста,— говорю,— живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
— Да,— отвечает,— действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.
Ну, а раз она мне и говорит:
— Что вы,— говорит,— меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы,— говорит,— как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
— Можно,— говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит.
— Здравствуйте,— говорю.
— Здравствуйте.
— Интересно,— говорю,— действует ли тут водопровод?
— Не знаю,— говорит.
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю:
— Ежели,— говорю,— вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
— Мерси,— говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт.
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
— Нет.
И берёт третье.
Я говорю:
— Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
— Нет,— говорит,— мы привыкшие.
И берёт четвёртое.
Тут ударила мне кровь в голову.
— Ложи,— говорю,— взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.
А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять.
— Ложи,— говорю,— к чёртовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
— Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.
— С вас,— говорит,— за скушанные четыре штуки столько-то.
— Как,— говорю,— за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.
— Нету,— отвечает,— хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
— Как,— говорю,— надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,— народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
— Докушайте,— говорю,— гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
— Давай,— говорит,— я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.
А я говорю:
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.

Неологизмы: комячейка
Просторечия: братцы, баб, ежели, этакая фря, зачастил, бывало, дескать, ни мур-мур, дескать, ну, волочусь, верхотурье, ежели, этаким буржуем, скушать, цоп, жрёт, шарю, крякнул, буржуйская, вытошнить, привыкшие, ложи, взад, скушанные, ём, рожей, барахло, вывалилось, мать честная, докушивать, дядя ввязался, свинство, не ездют
Варваризмы: мерси, индифферентно, конфузится
Ономастика: Григорий Иванович, Васька
Обсценная лексика: ни хрена, к чёртовой матери, сволочь

Варваризмы: аристократка, чулочки, фильдекосовые, мопсик, идеология, байковый, кавалер, барьер, антракт, буфет, буржуй, мерси, комплименты, индифферентно, фантазии, эксперты, конфузится, опера, театр
Неологизмы: голова закрутилась, комячейка
Просторечие: фря, дескать, мур-мур, глазами стрижет, во рте, волочусь, что щука, ну, а раз, галерка, верхотурье, этаким гусем, цоп, жрет, кот наплакал, с гулькин нос, крякнул, ложи, взад, испужалась, ваньку валяет, нету, ём, надкус, барахло, в обрез, мать честная, заплачено, докушивать, ездют
Архаизмы: ежели, вам охота, вытошнить, вожжа
Обсценная лексика: ни хрена, к чертовой матери, свинство
Канцеляризмы: гражданка, официальное лицо, действует водопровод

Просторечия: братцы, баб, вышло, этакая фря, ужасно понравилась, Зачастил, Бывало, Дескать, кутается, ни мур-мур, глазами стрижёт, во рте, под руку принять, волочусь, Аж, закрутилась, на самой галерке, этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь, цоп,  жрёт, по карманам шарю, аж крякнул, при деньгах, Ложи, взад, испужалась,  во рте,  к чёртовой матери, скушанные, ваньку валяет, скушанные, Нету, на ём, рожей, барахло, вывалилось, мать честная, Докушайте, ввязался, буржуйским, свинство, не ездют.
Варваризмы: аристократка, чулочки, фильдекосовые, мопсик, байковый, кавалер, барьер, антракт, буфет, мерси, комплименты, индифферентно, фантазии, эксперты, конфузится, опера, театр.
Неологизмы: верхотурье, комячейка.
Канцеляризмы: идеологию, гражданка, действует водопровод, лицо официальное.
Ономастика: Григорий Иванович, Васька.
Обсценная лексика: ни хрена, к чёртовой матери, сволочь.
Архаизмы: ежели, вам охота, вытошнить.

Просторечия: баба, братцы, у ней, этакая фря, зачастил, ни мур-мур, зуб во рте, дескать, кутаться, глазами стрижет, велит, под руку принять, голова закрутилась, Васька, галёрка, верхотурье, ни хрена (не вижу), волочусь, что щука, этаким гусем, охота, цоп другое, жрёт, шарю, крякнул, ложи взад, выюсь гусем, буржуем нерезанным, вытошнить, к чертовой матери, Ваньку валяет, испужаться, на ём сделан, перед рожей, нету, барахло, в обрез, сволочь, свинство, не ездют;
Диалектизмы: номер (на петербургском диалекте «квартира»);
Варваризмы: мерси (франц.), фильдекосовые чулочки, имею сказать;
Историзмы: комячейка;
Архаизмы: ежели (если), дескать, фильдекосовые чулочки;
Неологизмы: гладкое место (видоизменённый фразеологизм «пустое место»), комячейка (неологизм того времени);
Нецензурная лексика: ни хрена, к чертовой матери.

Неологизмы - верхотурье, комячейка

Просторечия - братцы, баб, вышло, этакая фря, ужасно понравилась, зачастил, бывало, дескать, кутается, ни мур-мур, глазами стрижёт, во рте, под руку принять, волочусь, аж, закрутилась, на самой галерке, этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь, цоп, жрёт, по карманам шарю, аж крякнул, при деньгах, ложи, взад, вытошнить, испужалась, во рте, скушанные, ваньку валяет, нету, на ём, рожей, барахло, вывалилось, мать честная, докушайте, ввязался, буржуйским, свинство, не ездют

Варваризмы - фильдекосовые, мопсик, байковый, кавалер, барьер, антракт, буфет, мерси, комплименты, индифферентно, фантазии, эксперты, конфузится

Канцеляризмы - гражданка, действует водопровод, лицо официальное

Ономастика - Григорий Иванович, Васька

Обсценная лексика - ни хрена, к чертовой матери, сволочь

Архаизмы - ежели, дескать, фильдекосовые чулочки

Историзмы - комячейка

Архаизм
Просторечие
Историзм
Фразеологизмы
Варваризмы
Заимствованные слова
 
 
 Михаила Зощенко "Аристократка":



Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать: 
— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место. 
А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме. 
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный. 
— Откуда,— говорю,— ты, гражданка? Из какого номера? 
— Я,— говорит,— из седьмого. 
— Пожалуйста,— говорю,— живите. 
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует? 
— Да,— отвечает,— действует. 
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович. 
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно. 
Ну, а раз она мне и говорит: 
— Что вы,— говорит,— меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы,— говорит,— как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр. 
— Можно,— говорю. 
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал. 
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке. 
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит. 
— Здравствуйте,— говорю. 
— Здравствуйте. 
— Интересно,— говорю,— действует ли тут водопровод? 
— Не знаю,— говорит. 
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные. 
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю: 
— Ежели,— говорю,— вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу. 
— Мерси,— говорит. 
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт. 
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос. 
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах. 
Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается. 
Я говорю: 
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть. 
А она говорит: 
— Нет. 
И берёт третье. 
Я говорю: 
— Натощак — не много ли? Может вытошнить. 
А она: 
— Нет,— говорит,— мы привыкшие. 
И берёт четвёртое. 
Тут ударила мне кровь в голову. 
— Ложи,— говорю,— взад! 
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит. 
А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять. 
— Ложи,— говорю,— к чёртовой матери! 
Положила она назад. А я говорю хозяину: 
— Сколько с нас за скушанные три пирожные? 
А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет. 
— С вас,— говорит,— за скушанные четыре штуки столько-то. 
— Как,— говорю,— за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится. 
— Нету,— отвечает,— хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято. 
— Как,— говорю,— надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии. 
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит. 
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты. 
Одни говорят — надкус сделан, другие — нету. 
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,— народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю. 
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил. 
Заплатил. Обращаюсь к даме: 
— Докушайте,— говорю,— гражданка. Заплачено. 
А дама не двигается. И конфузится докушивать. 
А тут какой-то дядя ввязался. 
— Давай,— говорит,— я докушаю. 
И докушал, сволочь. За мои-то деньги. 
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой. 
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном: 
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами. 
А я говорю: 
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение. 
Так мы с ней и разошлись. 
Не нравятся мне аристократки.

Просторечия - баб, вышло, этакая фря, ужасно понравилась, зачастил, бывало, дескать, кутается, ни мур-мур, глазами стрижёт, во рте, под руку принять, волочусь, аж, закрутилась, на самой галерке, этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь, цоп, жрёт, по карманам шарю, аж крякнул, при деньгах, ложи, взад, вытошнить, испужалась, во рте, скушанные, ваньку валяет, нету, на ём, рожей, барахло, вывалилось, мать честная, докушайте, ввязался, буржуйским, свинство, не ездют

Архаизмы - ежели, дескать, фильдекосовые чулочки

Историзмы - комячейка

Канцеляризмы - гражданка, действует водопровод, лицо официальное

Варваризмы - фильдекосовые, мопсик, байковый, кавалер, барьер, антракт, буфет, мерси, комплименты, индифферентно, фантазии, эксперты, конфузится

Неологизмы - верхотурье, комячейка

Ономастика - Григорий Иванович, Васька

Неологизмы
Просторечия
Варваризмы
Канцеляризмы

Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный.
— Откуда,— говорю,— ты, гражданка? Из какого номера?
— Я,— говорит,— из седьмого.
— Пожалуйста,— говорю,— живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
— Да,— отвечает,— действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.
Ну, а раз она мне и говорит:
— Что вы,— говорит,— меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы,— говорит,— как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
— Можно,— говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит.
— Здравствуйте,— говорю.
— Здравствуйте.
— Интересно,— говорю,— действует ли тут водопровод?
— Не знаю,— говорит.
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю:
— Ежели,— говорю,— вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
— Мерси,— говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт.
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
— Нет.
И берёт третье.
Я говорю:
— Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
— Нет,— говорит,— мы привыкшие.
И берёт четвёртое.
Тут ударила мне кровь в голову.
— Ложи,— говорю,— взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.
А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять.
— Ложи,— говорю,— к чёртовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
— Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.
— С вас,— говорит,— за скушанные четыре штуки столько-то.
— Как,— говорю,— за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.
— Нету,— отвечает,— хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
— Как,— говорю,— надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,— народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
— Докушайте,— говорю,— гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
— Давай,— говорит,— я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.
А я говорю:
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.

Просторечья
Термин
Канцеляризм
Варваризмы
Фразеологизмы
Жаргонизм
Архаизмы


Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный.
— Откуда,— говорю,— ты, гражданка? Из какого номера?
— Я,— говорит,— из седьмого.
— Пожалуйста,— говорю,— живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
— Да,— отвечает,— действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.
Ну, а раз она мне и говорит:
— Что вы,— говорит,— меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы,— говорит,— как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
— Можно,— говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она вантракте ходит.
— Здравствуйте,— говорю.
— Здравствуйте.
— Интересно,— говорю,— действует ли тут водопровод?
— Не знаю,— говорит.
И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю:
— Ежели,— говорю,— вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
— Мерси,— говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт.
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
— Нет.
И берёт третье.
Я говорю:
— Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
— Нет,— говорит,— мы привыкшие.
И берёт четвёртое.
Тут ударила мне кровь в голову.
— Ложи,— говорю,— взад!
А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.
А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять.
— Ложи,— говорю,— к чёртовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
— Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.
— С вас,— говорит,— за скушанные четыре штуки столько-то.
— Как,— говорю,— за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.
— Нету,— отвечает,— хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.
— Как,— говорю,— надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.
Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,— народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
— Докушайте,— говорю,— гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
— Давай,— говорит,— я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои-то деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.
А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.
А я говорю:
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись.
Не нравятся мне аристократки.

Историзмы: фильдекосовые
Архаизмы: ежели
Просторечия: баба, вовсе, фря, дескать, ни мур-мур, аж, ежели, цоп, жрет, ложи, попала вожжа под хвост, рожей, барахло
Неологизмы: комячейка, верхотурье
Варваризмы: чулочки, фильдекосовые, мопсик, байковый, мерси, индифферентно

Просторечие: братцы, баб, вышло, этакая фря, ужасно понравилась, зачастил, бывало, дескать, кутается, мур-мур, глазами стрижёт, во рте, под руку принять, волочусь, который мой, аж, закрутилась, на самой галерке, этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь, ежели, цоп,  жрёт, по карманам шарю, аж крякнул, при деньгах, кот наплакал, с гулькин нос, ложи, взад, испужалась,  во рте,  к чёртовой матери, скушанные, ваньку валяет, скушанные, вытошнить, нету, на ём, рожей, барахло, вывалилось, мать честная, докушайте, ввязался, буржуйским, свинство, не ездют.
Архаизмы: ежели, вам охота,
Варваризмы: аристократка, чулочки, фильдекосовые, мопсик, байковый, кавалер, барьер, антракт, буфет, мерси, комплименты, индифферентно, фантазии, эксперты, конфузится, опера, театр.
Канцеляризмы: идеологию, гражданка, действует водопровод, порча водопровода и уборной лицо официальное, гражданин, эксперты
Ономастика: Григорий Иванович, Васька.
Обсценная лексика: ни хрена, к чёртовой матери, сволочь.
Неологизмы: верхотурье, комячейка.

Варваризмы- мерси
Просторечия- братцы, баб, баба, этакая фря, дескать, мур-мур, во рте, гляжу, цоп, жрет, с гулькин нос, крякнул, испужалась, рожей, на ём, пальцем смято, чулочки, барахло, свинство, дескать, ездют.
Заимствования- антракт, галерка, буржуй, буфет, аристократки
Неологизмы- Верхотурье, комячейка
Архаизмы- ежели, вожжа

Варваризмы: мерси, кавалер.
Неологизмы: комячейка, верхотурье
Канцеляризмы: гражданка, порча водопровода и уборной, пожертвовал, действует ли тут водопровод, заплачено, сколько с нас.
Просторечия: братцы, баба, , у ней, вовсе, гляжу, этакая, фря, зачастил, дескать, мур-мур, во рте, волочусь, аж, закрутилась, можно, ни хрена, , вьюсь, охота, скушать, цоп, жрёт, шарю, крякнул, вытошнить, ложи, взад, Ваньку валяет, к чёртовой матери, нету, ём, помилуйте, рожа, мать честная, барахло, докушайте, взялся, сволочь, ездют, извините за выражение, дядя, в обрез, не при деньгах, с гулькин нос, кот наплакал, чулочки, галёрка
Архаизмы- ежели, вожжа

Просторечия: братцы, бабы, ежели, этакая фря, зачастил, бывало, дескать, мур-мур, глазами стрижёт, во рте, волочусь, голова закрутилась, сели в театр, галерка, этаким гусём, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её, цоп, жрёт, кот наплакал, с гулькин нос, аж крякнул, буржуйская стыдливость, вытошнить, ложи взад, испужалась, попала вожжа под хвост, ваньку валяет, нету, надкус на ём сделан и пальцем смято, перед рожей руками крутит, барахло, в обрез, мать честная, докушайте, заплачено, дядя ввязался, буржуйским тоном, свинство, не ездют.
Варваризмы: чулочки фильдекосовые, мопсик, аристократка, кавалер, мерси, комплименты, индифферентно.
Неологизмы: комячейка, верхотурье.
Канцеляризмы: идеология, гражданка, лицо официальное, действует водопровод, гражданин, эксперты.
Обсценная лексика: ни хрена, к чёртовой матери, сволочь.

Просторечия: баб,во рте, ежели,дескать,ни хрена, у ней,увлекался, к чертовой матери, ну, охота, на галерке, крякнул, вьюсь , ни мур-мур, фая,аж, кушает,вокруг,этаким, с гулькин нос , кот наплакал, вытошнить, этаким
неологизмы:верхотурье, комячнйка
варваризмы: мерси
заимствования :фильдекосовые,аристократка,антракт,антракт, идеология, индифферентно,конфузится,буфет
архаизмы :ежели
аббревиатуры:комячкйка

Неологизмы: комячейка, верхотурье
Варваризмы: аристократка, кавалер, мерси
Книжное слово: индифферентно
Просторечия: баба, мопсик у ней, фря, дескать, мур-мур, глазами стрижет, под руку принять, приму её под руку и волочусь, аж голова закрутилась, аж на самой галерке, ни хрена не вижу, ежели, этаким гусем, этаким буржуем нерезаным, цоп, жрет, шарю, аж крякнул, взяла меня этакая буржуйская стыдливость, вытошнить, ложи, испужалась, во рте, к чёртовой матери, скушанные, ваньку валяет, нету, надкус, рожа, барахло, вывалилось, мать честная, докушайте, сволочь, свинство, не ездют