2024 - Задание 01

1) Напоминаю, что прошу вас познакомиться со статьей Якобсона. Её можно прочитать тут:
http://www.philology.ru/literature1/jakobson-87e.htm

2) Напоминаю, что тема следующего семинара - "Словарь писателя". Предлагаю прочитать раздел в факультетском учебнике, а затем выполнить нижеследующее задание.

Вот рассказ Исаака Бабеля "Король":

Венчание кончилось, раввин  опустился  в  кресло,  потом  он  вышел  из комнаты и увидел столы, поставленные во  всю  длину  двора.  Их  было  так много, что они высовывали свой хвост  за  ворота  на  Госпитальную  улицу.
Перекрытые бархатом столы вились по двору,  как  змеи,  которым  на  брюхо наложили заплаты всех цветов, и они пели густыми  голосами  -  заплаты  из оранжевого и красного бархата.
  Квартиры были превращены в кухни. Сквозь закопченные двери било  тучное пламя, пьяное и пухлое пламя. В его дымных лучах пеклись старушечьи  лица, бабьи тряские подбородки, замусоленные груди.  Пот,  розовый,  как  кровь, розовый, как пена бешеной собаки, обтекал эти груды  разросшегося,  сладко воняющего человечьего мяса. Три  кухарки,  не  считая  судомоек,  готовили
свадебный ужин, и над ними царила восьмидесятилетняя Рейзл,  традиционная, как свиток торы, крохотная и горбатая.

  Перед ужином во двор затесался молодой человек, неизвестный гостям.  Он спросил Беню Крика. Он отвел Беню Крика в сторону.
  - Слушайте, Король, - сказал молодой человек, - я имею вам сказать пару слов. Меня послала тетя Хана с Костецкой...
  - Ну, хорошо, - ответил Беня Крик, по прозвищу Король,  -  что  это  за пара слов?
  - В участок вчера  приехал  новый  пристав,  велела  вам  сказать  тетя Хана...
  - Я знал об этом позавчера, - ответил Беня Крик. - Дальше.
  - Пристав собрал участок и оказал участку речь...
  - Новая метла чисто метет, - ответил Беня  Крик.  -  Он  хочет  облаву. Дальше...
  - А когда будет облава, вы знаете. Король?
  - Она будет завтра.
  - Король, она будет сегодня.
  - Кто сказал тебе это, мальчик?
  - Это сказала тетя Хана. Вы знаете тетю Хану?
  - Я знаю тетю Хану. Дальше.
  - ...Пристав собрал участок и сказал им речь. "Мы должны задушить  Беню Крика, - сказал он, - потому что там, где есть государь император, там нет короля. Сегодня, когда Крик выдает замуж  сестру  и  все  они  будут  там, сегодня нужно сделать облаву..."
  - Дальше.
  - ...Тогда шпики начали бояться. Они сказали: если мы  сделаем  сегодня облаву, когда у него праздник, так Беня рассерчает, и уйдет  много  крови. Так пристав сказал - самолюбие мне дороже...
  - Ну, иди, - ответил Король.
  - Что сказать тете Хане за облаву.
  - Скажи: Беня знает за облаву.
  И он ушел, этот молодой человек. За ним  последовали  человека  три  из Бениных друзей. Они сказали, что вернутся через полчаса. И  они  вернулись через полчаса. Вот и все.
  За стол садились не по старшинству. Глупая старость жалка не менее, чем трусливая юность. И не по богатству. Подкладка тяжелого кошелька сшита  из слез.
  За столом на первом месте сидели жених с  невестой.  Это  их  день.  На втором месте сидел Сендер Эйхбаум, тесть Короля. Это  его  право.  Историю Сендера Эйхбаума следует знать, потому что это не простая история.
  Как сделался Беня Крик, налетчик и король налетчиков,  зятем  Эйхбаума? Как сделался он зятем человека, у которого было  шестьдесят  дойных  коров без одной? Тут все дело в  налете.  Всего  год  тому  назад  Беня  написал Эйхбауму письмо.

  "Мосье Эйхбаум, - написал он, - положите, прошу вас, завтра  утром  под ворота на Софийевскую, 17, - двадцать  тысяч  рублей.  Если  вы  этого  не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано, и вся Одесса будет о вас говорить. С почтением Беня Король".

  Три письма, одно яснее другого, остались без ответа. Тогда Беня  принял меры. Они пришли ночью - девять человек с длинными палками в руках.  Палки были обмотаны просмоленной  паклей.  Девять  пылающих  звезд  зажглись  на
скотном дворе Эйхбаума. Беня отбил замки у сарая и стал выводить коров  по одной. Их ждал парень с ножом. Он опрокидывал корову  с  одного  удара  и погружал нож в коровье сердце. На земле, залитой кровью, расцвели  факелы, как огненные розы, и загремели выстрелы. Выстрелами Беня отгонял работниц, сбежавшихся к коровнику. И вслед за ним и другие налетчики стали стрелять в воздух, потому что если не стрелять в воздух, то можно убить человека. И вот, когда шестая корова с предсмертным мычанием упала к ногам  Короля,  - тогда во двор в одних кальсонах выбежал Эйхбаум и спросил:
  - Что с этого будет, Беня?
  - Если у меня не будет денег - у вас не будет коров, мосье Эйхбаум. Это дважды два.
  - Зайди в помещение, Беня.
  И в помещении они договорились. Зарезанные  коровы  были  поделены  ими пополам. Эйхбауму была гарантирована неприкосновенность  и  выдано  в  том удостоверение с печатью. Но чудо пришло позже.
  Во время налета, в ту грозную ночь, когда мычали подкалываемые  коровы, и телки скользили в материнской крови, когда факелы плясали,  как  черные девы,  и  бабы-молочницы  шарахались  и  визжали  под  дулами  дружелюбных
браунингов, - в ту грозную ночь во двор выбежала в вырезной  рубашке  дочь старика Эйхбаума - Циля. И победа Короля стала его поражением.
  Через два дня Беня без предупреждения  вернул  Эйхбауму  все  забранные деньги и после этого явился вечером с визитом. Он был  одет  в  оранжевый костюм, под его манжеткой сиял бриллиантовый браслет; он вошел в  комнату, поздоровался и попросил у Эйхбаума руки его дочери  Цили.  Старика  хватил легкий удар, но он поднялся. В старике было еще жизни лет на двадцать.
  - Слушайте, Эйхбаум, - сказал ему Король, - когда вы умрете, я похороню вас на первом еврейском кладбище, у самых ворот. Я поставлю вам,  Эйхбаум, памятник из розового мрамора. Я сделаю вас старостой Бродской синагоги.  Я брошу специальность, Эйхбаум, и поступлю в ваше дело  компаньоном.  У  нас будет двести коров, Эйхбаум. Я убью всех молочников,  кроме  вас.  Вор  не
будет ходить по той улице, на которой вы живете. Я  выстрою  вам  дачу  на шестнадцатой станции... И вспомните, Эйхбаум,  вы  ведь тоже  не  были  в молодости раввином. Кто подделал завещание,  не  будем  об  этом  говорить
громко?.. И зять у вас будет Король, не сопляк, а Король, Эйхбаум...
  И он добился своего, Беня Крик, потому что он был страстен,  а  страсть владычествует  над  мирами.  Новобрачные  прожили  три месяца  в   тучной Бессарабии, среди винограда, обильной пищи и любовного  пота.  Потом  Беня вернулся в Одессу для того, чтобы выдать замуж  сорокалетнюю  сестру  свою Двойру, страдающую базедовой болезнью. И  вот  теперь,  рассказав  историю
Сендера Эйхбаума, мы  можем  вернуться  на  свадьбу  Двойры  Крик,  сестры Короля.
  На  этой  свадьбе  к  ужину  подали  индюков,  жареных  куриц,   гусей, фаршированную рыбу и  уху,  в  которой  перламутром отсвечивали  лимонные озера. Над мертвыми гусиными  головками  покачивались  цветы,  как  пышные плюмажи. Но разве жареных куриц выносит на берег пенистый прибой одесского моря?
  Все благороднейшее из нашей контрабанды, все, чем славна земля из  края в край, делало в ту звездную, в ту синюю ночь  свое разрушительное,  свое обольстительное  дело.  Нездешнее   вино   разогревало   желудки,   сладко переламывало ноги, дурманило мозги и вызывало отрыжку, звучную, как призыв боевой  трубы.  Черный  кок  с  "Плутарха",  прибывшего  третьего  дня  из
Порт-Саида, вынес за таможенную  черту  пузатые  бутылки  ямайского  рома, маслянистую мадеру, сигары с плантаций Пирпонта Моргана  и  апельсины  из окрестностей  Иерусалима.  Вот  что  выносит  на  берег  пенистый   прибой одесского моря, вот что достается  иногда  одесским  нищим  на  еврейских свадьбах. Им достался ямайский ром на  свадьбе  Двойры  Крик,  и  поэтому,
насосавшись,  как  трефные  свиньи,  еврейские  нищие  оглушительно  стали стучать костылями. Эйхбаум, распустив жилет, сощуренным  глазом  оглядывал бушующее собрание  и  любовно  икал.  Оркестр  играл  туш.  Это  было  как дивизионный смотр. Туш - ничего кроме туша. Налетчики, сидевшие сомкнутыми рядами,  вначале  смущались  присутствием посторонних,   но   потом   они разошлись. Лева Кацап разбил на голове своей возлюбленной  бутылку  водки. Моня Артиллерист выстрелил в воздух.  Но пределов  своих  восторг  достиг тогда,  когда,  по  обычаю  старины,  гости  начали  одарять  новобрачных. Синагогальные шамесы, вскочив на столы, выпевали под звуки бурлящего  туша количество подаренных рублей и  серебряных  ложек.  И  тут  друзья  Короля
показали, чего стоит голубая кровь и неугасшее еще молдаванское рыцарство. Небрежным движением руки кидали они на серебряные подносы золотые  монеты, перстни, коралловые нити.
  Аристократы Молдаванки, они были затянуты в малиновые жилеты, их  плечи охватывали рыжие пиджаки, а на мясистых ногах лопалась кожа цвета небесной лазури. Выпрямившись во весь рост и выпячивая животы,  бандиты  хлопали  в такт музыки, кричали "горько" и бросали невесте цветы, а она, сорокалетняя Двойра, сестра  Бени  Крика,  сестра  Короля,  изуродованная  болезнью,  с
разросшимся зобом и вылезающими из орбит глазами, сидела на  горе  подушек рядом с щуплым мальчиком, купленным на  деньги Эйхбаума  и  онемевшим  от тоски.
  Обряд дарения подходил к концу, шамесы осипли и контрабас не  ладил  со скрипкой. Над двориком протянулся внезапно легкий запах гари.
  -  Беня,  -  сказал  папаша  Крик,  старый  биндюжник,  слывший   между биндюжниками грубияном, - Беня, ты знаешь, что мине сдается? Мине сдается, что у нас горит сажа...
  - Папаша, - ответил Король пьяному  отцу,  -  пожалуйста,  выпивайте  и закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей...
  И папаша Крик последовал совету сына. Он закусил и  выпил.  Но  облачко дыма становилось все ядовитее.  Где-то  розовели  уже края  неба.  И  уже стрельнул в вышину узкий, как шпага, язык пламени. Гости, привстав,  стали обнюхивать воздух, и бабы их  взвизгнули.  Налетчики  переглянулись  тогда друг с другом. И только Беня, ничего не замечавший, был безутешен.
  - Мине нарушают праздник, - кричал он",  полный  отчаяния,  -  дорогие, прошу вас, закусывайте и выпивайте...
  Но в это время во дворе появился тот  самый  молодой  человек,  который приходил в начале вечера.
  - Король, - сказал он, - я имею вам сказать пару слов...
  - Ну, говори, - ответил Король,  -  ты  всегда  имеешь  в  запасе  пару слов...
  - Король, - произнес неизвестный молодой человек  и  захихикал,  -  это прямо смешно, участок горит, как свечка...
  Лавочники онемели.  Налетчики  усмехнулись.  Шестидесятилетняя  Манька, родоначальница слободских бандитов, вложив два пальца в рот, свистнула так пронзительно, что ее соседи покачнулись.
  - Маня, вы не на работе, - заметил ей Беня, - холоднокровней, Маня...
  Молодого  человека,  принесшего  эту  поразительную  новость,  все  еще разбирал смех.
  -  Они  вышли  с  участка  человек  сорок,  -  рассказывал  он,  двигая челюстями, - и пошли на облаву; так они отошли шагов пятнадцать,  как  уже загорелось... Побежите смотреть, если хотите...
  Но Беня запретил гостям идти смотреть на пожар. Отправился он  с  двумя товарищами. Участок исправно пылал  с  четырех сторон.  Городовые,  тряся задами, бегали по задымленным лестницам и выкидывали из окон сундуки.  Под шумок разбегались арестованные.  Пожарные  были  исполнены  рвения,  но  в ближайшем кране не оказалось воды. Пристав - та  самая  метла,  что чисто метет, - стоял на противоположном тротуаре и покусывал усы, лезшие  ему  в рот. Новая метла стояла без движения. Беня, проходя мимо  пристава,  отдал ему честь по-военному.
  - Доброго здоровьичка, ваше высокоблагородие, - сказал он сочувственно.
  - Что вы скажете на это несчастье? Это же кошмар...
  Он уставился на горящее здание, покачал головой и почмокал губами:
  - Ай-ай-ай...


  А когда Беня вернулся домой - во дворе потухали уже фонарики и на  небе занималась заря. Гости разошлись, и музыканты дремали, опустив  головы  на ручки своих контрабасов. Одна только Двойра не  собиралась  спать.  Обеими руками она подталкивала оробевшего мужа к  дверям  их  брачной  комнаты  и смотрела на него  плотоядно,  как  кошка,  которая,  держа  мышь  во  рту,
легонько пробует ее зубами.

Ваша задача - выбрать из рассказа примеры использования разнообразной пассивной лексики (по группам: просторечия, варваризмы и т.д.).
Можете оформлять ответы, либо делая выписки из текста, либо копируя весь текст и выделяя в нем необходимое разными цветами (например, неологизмы - красным, просторечия - зеленым, и т.д.).

Венчание кончилось, раввин  опустился  в  кресло,  потом  он  вышел  из комнаты и увидел столы, поставленные во  всю  длину  двора.  Их  было  так много, что они высовывали свой хвост  за  ворота  на  Госпитальную  улицу.
Перекрытые бархатом столы вились по двору,  как  змеи,  которым  на  брюхо наложили заплаты всех цветов, и они пели густыми  голосами  -  заплаты  из оранжевого и красного бархата.
 Квартиры были превращены в кухни. Сквозь закопченные двери било  тучное пламя, пьяное и пухлое пламя. В его дымных лучах пеклись старушечьи  лица, бабьи тряские подбородки, замусоленные груди.  Пот,  розовый,  как  кровь, розовый, как пена бешеной собаки, обтекал эти груды  разросшегося,  сладко воняющего человечьего мяса. Три  кухарки,  не  считая  судомоек,  готовили
свадебный ужин, и над ними царила восьмидесятилетняя Рейзл,  традиционная, как свиток торы, крохотная и горбатая.

 Перед ужином во двор затесался молодой человек, неизвестный гостям.  Он спросил Беню Крика. Он отвел Беню Крика в сторону.
 - Слушайте, Король, - сказал молодой человек, - я имею вам сказать пару слов. Меня послала тетя Хана с Костецкой...
 - Ну, хорошо, - ответил Беня Крик, по прозвищу Король,  -  что  это  за пара слов?
 - В участок вчера  приехал  новый  пристав,  велела  вам  сказать  тетя Хана...
 - Я знал об этом позавчера, - ответил Беня Крик. - Дальше.
 - Пристав собрал участок и оказал участку речь...
 - Новая метла чисто метет, - ответил Беня  Крик.  -  Он  хочет  облаву. Дальше...
 - А когда будет облава, вы знаете. Король?
 - Она будет завтра.
 - Король, она будет сегодня.
 - Кто сказал тебе это, мальчик?
 - Это сказала тетя Хана. Вы знаете тетю Хану?
 - Я знаю тетю Хану. Дальше.
 - ...Пристав собрал участок и сказал им речь. "Мы должны задушить  Беню Крика, - сказал он, - потому что там, где есть государь император, там нет короля. Сегодня, когда Крик выдает замуж  сестру  и  все  они  будут  там, сегодня нужно сделать облаву..."
 - Дальше.
 - ...Тогда шпики начали бояться. Они сказали: если мы  сделаем  сегодня облаву, когда у него праздник, так Беня рассерчает, и уйдет  много  крови. Так пристав сказал - самолюбие мне дороже...
 - Ну, иди, - ответил Король.
 - Что сказать тете Хане за облаву.
 - Скажи: Беня знает за облаву.
 И он ушел, этот молодой человек. За ним  последовали  человека  три  из Бениных друзей. Они сказали, что вернутся через полчаса. И  они  вернулись через полчаса. Вот и все.
 За стол садились не по старшинству. Глупая старость жалка не менее, чем трусливая юность. И не по богатству. Подкладка тяжелого кошелька сшита  из слез.
 За столом на первом месте сидели жених с  невестой.  Это  их  день.  На втором месте сидел Сендер Эйхбаум, тесть Короля. Это  его  право.  Историю Сендера Эйхбаума следует знать, потому что это не простая история.
 Как сделался Беня Крик, налетчик и король налетчиков,  зятем  Эйхбаума? Как сделался он зятем человека, у которого было  шестьдесят  дойных  коров без одной? Тут все дело в  налете.  Всего  год  тому  назад  Беня  написал Эйхбауму письмо.

 "Мосье Эйхбаум, - написал он, - положите, прошу вас, завтра  утром  под ворота на Софийевскую, 17, - двадцать  тысяч  рублей.  Если  вы  этого  не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано, и вся Одесса будет о вас говорить. С почтением Беня Король".

 Три письма, одно яснее другого, остались без ответа. Тогда Беня  принял меры. Они пришли ночью - девять человек с длинными палками в руках.  Палки были обмотаны просмоленной  паклей.  Девять  пылающих  звезд  зажглись  на
скотном дворе Эйхбаума. Беня отбил замки у сарая и стал выводить коров  по одной. Их ждал парень с ножом. Он опрокидывал корову  с  одного  удара  и погружал нож в коровье сердце. На земле, залитой кровью, расцвели  факелы, как огненные розы, и загремели выстрелы. Выстрелами Беня отгонял работниц, сбежавшихся к коровнику. И вслед за ним и другие налетчики стали стрелять в воздух, потому что если не стрелять в воздух, то можно убить человека. И вот, когда шестая корова с предсмертным мычанием упала к ногам  Короля,  - тогда во двор в одних кальсонах выбежал Эйхбаум и спросил:
 - Что с этого будет, Беня?
 - Если у меня не будет денег - у вас не будет коров, мосье Эйхбаум. Это дважды два.
 - Зайди в помещение, Беня.
 И в помещении они договорились. Зарезанные  коровы  были  поделены  ими пополам. Эйхбауму была гарантирована неприкосновенность  и  выдано  в  том удостоверение с печатью. Но чудо пришло позже.
 Во время налета, в ту грозную ночь, когда мычали подкалываемые  коровы, и телки скользили в материнской крови, когда факелы плясали,  как  черные девы,  и  бабы-молочницы  шарахались  и  визжали  под  дулами  дружелюбных
браунингов, - в ту грозную ночь во двор выбежала в вырезной  рубашке  дочь старика Эйхбаума - Циля. И победа Короля стала его поражением.
 Через два дня Беня без предупреждения  вернул  Эйхбауму  все  забранные деньги и после этого явился вечером с визитом. Он был  одет  в  оранжевый костюм, под его манжеткой сиял бриллиантовый браслет; он вошел в  комнату, поздоровался и попросил у Эйхбаума руки его дочери  Цили.  Старика  хватил легкий удар, но он поднялся. В старике было еще жизни лет на двадцать.
 - Слушайте, Эйхбаум, - сказал ему Король, - когда вы умрете, я похороню вас на первом еврейском кладбище, у самых ворот. Я поставлю вам,  Эйхбаум, памятник из розового мрамора. Я сделаю вас старостой Бродской синагоги.  Я брошу специальность, Эйхбаум, и поступлю в ваше дело компаньоном.  У  нас будет двести коров, Эйхбаум. Я убью всех молочников,  кроме  вас.  Вор  не
будет ходить по той улице, на которой вы живете. Я  выстрою  вам  дачу  на шестнадцатой станции... И вспомните, Эйхбаум,  вы  ведь тоже  не  были  в молодости раввином. Кто подделал завещание,  не  будем  об  этом  говорить
громко?.. И зять у вас будет Король, не сопляк, а Король, Эйхбаум...
 И он добился своего, Беня Крик, потому что он был страстен,  а  страсть владычествует  над  мирами.  Новобрачные  прожили  три месяца  в   тучной Бессарабии, среди винограда, обильной пищи и любовного  пота.  Потом  Беня вернулся в Одессу для того, чтобы выдать замуж  сорокалетнюю  сестру  свою Двойру, страдающую базедовой болезнью. И  вот  теперь,  рассказав  историю
Сендера Эйхбаума, мы  можем  вернуться  на  свадьбу  Двойры  Крик,  сестры Короля.
 На  этой  свадьбе  к  ужину  подали  индюков,  жареных  куриц,   гусей, фаршированную рыбу и  уху,  в  которой  перламутром отсвечивали  лимонные озера. Над мертвыми гусиными  головками  покачивались  цветы,  как  пышные плюмажи. Но разве жареных куриц выносит на берег пенистый прибой одесского моря?
 Все благороднейшее из нашей контрабанды, все, чем славна земля из  края в край, делало в ту звездную, в ту синюю ночь  свое разрушительное,  свое обольстительное  дело.  Нездешнее   вино   разогревало   желудки,   сладко переламывало ноги, дурманило мозги и вызывало отрыжку, звучную, как призыв боевой  трубы.  Черный  кок  с  "Плутарха",  прибывшего  третьего  дня  из
Порт-Саида, вынес за таможенную  черту  пузатые  бутылки  ямайского  рома, маслянистую мадеру, сигары с плантаций Пирпонта Моргана  и  апельсины  из окрестностей  Иерусалима.  Вот  что  выносит  на  берег  пенистый   прибой одесского моря, вот что достается  иногда  одесским  нищим  на  еврейских свадьбах. Им достался ямайский ром на  свадьбе  Двойры  Крик,  и  поэтому,
насосавшись,  как  трефные  свиньи,  еврейские  нищие  оглушительно  стали стучать костылями. Эйхбаум, распустив жилет, сощуренным  глазом  оглядывал бушующее собрание  и  любовно  икал.  Оркестр  играл  туш.  Это  было  как дивизионный смотр. Туш - ничего кроме туша. Налетчики, сидевшие сомкнутыми рядами,  вначале  смущались  присутствием посторонних,   но   потом   они разошлись. Лева Кацап разбил на голове своей возлюбленной  бутылку  водки. Моня Артиллерист выстрелил в воздух.  Но пределов  своих  восторг  достиг тогда,  когда,  по  обычаю  старины,  гости  начали  одарять  новобрачных. Синагогальные шамесы, вскочив на столы, выпевали под звуки бурлящего  туша количество подаренных рублей и  серебряных  ложек.  И  тут  друзья  Короля
показали, чего стоит голубая кровь и неугасшее еще молдаванское рыцарство. Небрежным движением руки кидали они на серебряные подносы золотые  монеты, перстни, коралловые нити.
 Аристократы Молдаванки, они были затянуты в малиновые жилеты, их  плечи охватывали рыжие пиджаки, а на мясистых ногах лопалась кожа цвета небесной лазури. Выпрямившись во весь рост и выпячивая животы,  бандиты  хлопали  в такт музыки, кричали "горько" и бросали невесте цветы, а она, сорокалетняя Двойра, сестра  Бени  Крика,  сестра  Короля,  изуродованная  болезнью,  с
разросшимся зобом и вылезающими из орбит глазами, сидела на  горе  подушек рядом с щуплым мальчиком, купленным на  деньги Эйхбаума  и  онемевшим  от тоски.
 Обряд дарения подходил к концу, шамесы осипли и контрабас не  ладил  со скрипкой. Над двориком протянулся внезапно легкий запах гари.
 -  Беня,  -  сказал  папаша  Крик,  старый  биндюжник,  слывший   между биндюжниками грубияном, - Беня, ты знаешь, что мине сдается? Мине сдается, что у нас горит сажа...
 - Папаша, - ответил Король пьяному  отцу,  -  пожалуйста,  выпивайте  и закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей...
 И папаша Крик последовал совету сына. Он закусил и  выпил.  Но  облачко дыма становилось все ядовитее.  Где-то  розовели  уже края  неба.  И  уже стрельнул в вышину узкий, как шпага, язык пламени. Гости, привстав,  стали обнюхивать воздух, и бабы их  взвизгнули.  Налетчики  переглянулись  тогда друг с другом. И только Беня, ничего не замечавший, был безутешен.
 - Мине нарушают праздник, - кричал он",  полный  отчаяния,  -  дорогие, прошу вас, закусывайте и выпивайте...
 Но в это время во дворе появился тот  самый  молодой  человек,  который приходил в начале вечера.
 - Король, - сказал он, - я имею вам сказать пару слов...
 - Ну, говори, - ответил Король,  -  ты  всегда  имеешь  в  запасе  пару слов...
 - Король, - произнес неизвестный молодой человек  и  захихикал,  -  это прямо смешно, участок горит, как свечка...
 Лавочники онемели.  Налетчики  усмехнулись.  Шестидесятилетняя  Манька, родоначальница слободских бандитов, вложив два пальца в рот, свистнула так пронзительно, что ее соседи покачнулись.
 - Маня, вы не на работе, - заметил ей Беня, - холоднокровней, Маня...
 Молодого  человека,  принесшего  эту  поразительную  новость,  все  еще разбирал смех.
 -  Они  вышли  с  участка  человек  сорок,  -  рассказывал  он,  двигая челюстями, - и пошли на облаву; так они отошли шагов пятнадцать,  как  уже загорелось... Побежите смотреть, если хотите...
 Но Беня запретил гостям идти смотреть на пожар. Отправился он  с  двумя товарищами. Участок исправно пылал  с  четырех сторон.  Городовые,  тряся задами, бегали по задымленным лестницам и выкидывали из окон сундуки.  Под шумок разбегались арестованные.  Пожарные  были  исполнены  рвения,  но  в ближайшем кране не оказалось воды. Пристав - та  самая  метла,  что чисто метет, - стоял на противоположном тротуаре и покусывал усы, лезшие  ему  в рот. Новая метла стояла без движения. Беня, проходя мимо  пристава,  отдал ему честь по-военному.
 - Доброго здоровьичка, ваше высокоблагородие, - сказал он сочувственно.
 - Что вы скажете на это несчастье? Это же кошмар...
 Он уставился на горящее здание, покачал головой и почмокал губами:
 - Ай-ай-ай...


 А когда Беня вернулся домой - во дворе потухали уже фонарики и на  небе занималась заря. Гости разошлись, и музыканты дремали, опустив  головы  на ручки своих контрабасов. Одна только Двойра не  собиралась  спать.  Обеими руками она подталкивала оробевшего мужа к  дверям  их  брачной  комнаты  и смотрела на него  плотоядно,  как  кошка,  которая,  держа  мышь  во  рту,
легонько пробует ее зубами.


красный - арготизм
оранжевый-историзм
зеленый- архаизм
голубой- просторечие

Добрый вечер! Задание выполнено, но заранее прошу прощения за формат, придётся выкладывать скриншоты из текстового редактора несколькими сообщениями, поскольку система не позволяет уместить в одном всё сразу.  

Просторечия
Варваризмы
Жаргонизмы
Диалектизмы
Историзмы
Топонимы
Профессионализмы
Канцеляризмы
Антропонимы
Архаизмы
Венчание кончилось, раввин опустился в кресло, потом он вышел из комнаты и увидел столы, поставленные во всю длину двора. Их было так много, что они высовывали свой хвост за ворота на Госпитальную улицу.
Перекрытые бархатом столы вились по двору, как змеи, которым на брюхо наложили заплаты всех цветов, и они пели густыми голосами - заплаты из оранжевого и красного бархата.
Квартиры были превращены в кухни. Сквозь закопченные двери било тучное пламя, пьяное и пухлое пламя. В его дымных лучах пеклись старушечьи лица, бабьи тряские подбородки, замусоленные груди. Пот, розовый, как кровь, розовый, как пена бешеной собаки, обтекал эти груды разросшегося, сладко воняющего человечьего мяса. Три кухарки, не считая судомоек, готовили свадебный ужин, и над ними царила восьмидесятилетняя Рейзл, традиционная, как свиток торы, крохотная и горбатая.

Перед ужином во двор затесался молодой человек, неизвестный гостям. Он спросил Беню Крика. Он отвел Беню Крика в сторону.
- Слушайте, Король, - сказал молодой человек, - я имею вам сказать пару слов. Меня послала тетя Хана с Костецкой...
- Ну, хорошо, - ответил Беня Крик, по прозвищу Король, - что это за пара слов?
- В участок вчера приехал новый пристав, велела вам сказать тетя Хана...
- Я знал об этом позавчера, - ответил Беня Крик. - Дальше.
- Пристав собрал участок и оказал участку речь...
- Новая метла чисто метет, - ответил Беня Крик. - Он хочет облаву. Дальше...
- А когда будет облава, вы знаете. Король?
- Она будет завтра.
- Король, она будет сегодня.
- Кто сказал тебе это, мальчик?
- Это сказала тетя Хана. Вы знаете тетю Хану?
- Я знаю тетю Хану. Дальше.
- ...Пристав собрал участок и сказал им речь. "Мы должны задушить Беню Крика, - сказал он, - потому что там, где есть государь император, там нет короля. Сегодня, когда Крик выдает замуж сестру и все они будут там, сегодня нужно сделать облаву..."
- Дальше.
- ...Тогда шпики начали бояться. Они сказали: если мы сделаем сегодня облаву, когда у него праздник, так Беня рассерчает, и уйдет много крови. Так пристав сказал - самолюбие мне дороже...
- Ну, иди, - ответил Король.
- Что сказать тете Хане за облаву.
- Скажи: Беня знает за облаву.
И он ушел, этот молодой человек. За ним последовали человека три из Бениных друзей. Они сказали, что вернутся через полчаса. И они вернулись через полчаса. Вот и все.
За стол садились не по старшинству. Глупая старость жалка не менее, чем трусливая юность. И не по богатству. Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез.
За столом на первом месте сидели жених с невестой. Это их день. На втором месте сидел Сендер Эйхбаум, тесть Короля. Это его право. Историю Сендера Эйхбаума следует знать, потому что это не простая история.
Как сделался Беня Крик, налетчик и король налетчиков, зятем Эйхбаума? Как сделался он зятем человека, у которого было шестьдесят дойных коров без одной? Тут все дело в налете. Всего год тому назад Беня написал Эйхбауму письмо.

"Мосье Эйхбаум, - написал он, - положите, прошу вас, завтра утром под ворота на Софийевскую, 17, - двадцать тысяч рублей. Если вы этого не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано, и вся Одесса будет о вас говорить. С почтением Беня Король".

Три письма, одно яснее другого, остались без ответа. Тогда Беня принял меры. Они пришли ночью - девять человек с длинными палками в руках. Палки были обмотаны просмоленной паклей. Девять пылающих звезд зажглись на
скотном дворе Эйхбаума. Беня отбил замки у сарая и стал выводить коров по одной. Их ждал парень с ножом. Он опрокидывал корову с одного удара и погружал нож в коровье сердце. На земле, залитой кровью, расцвели факелы, как огненные розы, и загремели выстрелы. Выстрелами Беня отгонял работниц, сбежавшихся к коровнику. И вслед за ним и другие налетчики стали стрелять в воздух, потому что если не стрелять в воздух, то можно убить человека. И вот, когда шестая корова с предсмертным мычанием упала к ногам Короля- тогда во двор в одних кальсонах выбежал Эйхбаум и спросил:
- Что с этого будет, Беня?
- Если у меня не будет денег - у вас не будет коров, мосье Эйхбаум. Это дважды два.
- Зайди в помещение, Беня.
И в помещении они договорились. Зарезанные коровы были поделены ими пополам. Эйхбауму была гарантирована неприкосновенность и выдано в том удостоверение с печатью. Но чудо пришло позже.
Во время налета, в ту грозную ночь, когда мычали подкалываемые коровы, и телки скользили в материнской крови, когда факелы плясали, как черные девы, и бабы-молочницы шарахались и визжали под дулами дружелюбных
браунингов, - в ту грозную ночь во двор выбежала в вырезной рубашке дочь старика Эйхбаума - Циля. И победа Короля стала его поражением.
Через два дня Беня без предупреждения вернул Эйхбауму все забранные деньги и после этого явился вечером с визитом. Он был одет в оранжевый костюм, под его манжеткой сиял бриллиантовый браслет; он вошел в комнату, поздоровался и попросил у Эйхбаума руки его дочери Цили. Старика хватил легкий удар, но он поднялся. В старике было еще жизни лет на двадцать.
- Слушайте, Эйхбаум, - сказал ему Король, - когда вы умрете, я похороню вас на первом еврейском кладбище (скорее всего может быть топонимом, если «первый» не имеет значение «лучший»), у самых ворот. Я поставлю вам, Эйхбаум, памятник из розового мрамора. Я сделаю вас старостой Бродской синагоги. Я брошу специальность, Эйхбаум, и поступлю в ваше дело компаньоном. У нас будет двести коров, Эйхбаум. Я убью всех молочников, кроме вас. Вор не будет ходить по той улице, на которой вы живете. Я выстрою вам дачу на шестнадцатой станции... И вспомните, Эйхбаум, вы ведь тоже не были в молодости раввином. Кто подделал завещание, не будем об этом говорить
громко?.. И зять у вас будет Король, не сопляк, а Король, Эйхбаум...
И он добился своего, Беня Крик, потому что он был страстен, а страсть владычествует над мирами. Новобрачные прожили три месяца в тучной Бессарабии, среди винограда, обильной пищи и любовного пота. Потом Беня вернулся в Одессу для того, чтобы выдать замуж сорокалетнюю сестру свою Двойру, страдающую базедовой болезнью. И вот теперь, рассказав историю Сендера Эйхбаума, мы можем вернуться на свадьбу Двойры Крик, сестры Короля.
На этой свадьбе к ужину подали индюков, жареных куриц, гусей, фаршированную рыбу и уху, в которой перламутром отсвечивали лимонные озера. Над мертвыми гусиными головками покачивались цветы, как пышные плюмажи. Но разве жареных куриц выносит на берег пенистый прибой одесского моря?
Все благороднейшее из нашей контрабанды, все, чем славна земля из края в край, делало в ту звездную, в ту синюю ночь свое разрушительное, свое обольстительное дело. Нездешнее вино разогревало желудки, сладко переламывало ноги, дурманило мозги и вызывало отрыжку, звучную, как призыв боевой трубы. Черный кок с "Плутарха", прибывшего третьего дня из Порт-Саида, вынес за таможенную черту пузатые бутылки ямайского рома, маслянистую мадеру, сигары с плантаций Пирпонта Моргана и апельсины из окрестностей Иерусалима. Вот что выносит на берег пенистый прибой одесского моря, вот что достается иногда одесским нищим на еврейских свадьбах. Им достался ямайский ром на свадьбе Двойры Крик, и поэтому,
насосавшись, как трефные свиньи, еврейские нищие оглушительно стали стучать костылями. Эйхбаум, распустив жилет, сощуренным глазом оглядывал бушующее собрание и любовно икал. Оркестр играл туш. Это было как дивизионный смотр. Туш - ничего кроме туша. Налетчики, сидевшие сомкнутыми рядами, вначале смущались присутствием посторонних, но потом они разошлись. Лева Кацап разбил на голове своей возлюбленной бутылку водки. Моня Артиллерист выстрелил в воздух. Но пределов своих восторг достиг тогда, когда, по обычаю старины, гости начали одарять новобрачных. Синагогальные шамесы, вскочив на столы, выпевали под звуки бурлящего туша количество подаренных рублей и серебряных ложек. И тут друзья Короля показали, чего стоит голубая кровь и неугасшее еще молдаванское рыцарство. Небрежным движением руки кидали они на серебряные подносы золотые монеты, перстни, коралловые нити.
Аристократы Молдаванки, они были затянуты в малиновые жилеты, их плечи охватывали рыжие пиджаки, а на мясистых ногах лопалась кожа цвета небесной лазури. Выпрямившись во весь рост и выпячивая животы, бандиты хлопали в такт музыки, кричали "горько" и бросали невесте цветы, а она, сорокалетняя Двойра, сестра Бени Крика, сестра Короля, изуродованная болезнью, с разросшимся зобом и вылезающими из орбит глазами, сидела на горе подушек рядом с щуплым мальчиком, купленным на деньги Эйхбаума и онемевшим от тоски.
Обряд дарения подходил к концу, шамесы осипли и контрабас не ладил со скрипкой. Над двориком протянулся внезапно легкий запах гари.
- Беня, - сказал папаша Крик, старый биндюжник, слывший между биндюжниками грубияном, - Беня, ты знаешь, что мине сдается? Мине сдается, что у нас горит сажа...
- Папаша, - ответил Король пьяному отцу, - пожалуйста, выпивайте и закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей...
И папаша Крик последовал совету сына. Он закусил и выпил. Но облачко дыма становилось все ядовитее. Где-то розовели уже края неба. И уже стрельнул в вышину узкий, как шпага, язык пламени. Гости, привстав, стали обнюхивать воздух, и бабы их взвизгнули. Налетчики переглянулись тогда друг с другом. И только Беня, ничего не замечавший, был безутешен.
- Мине нарушают праздник, - кричал он", полный отчаяния, - дорогие, прошу вас, закусывайте и выпивайте...
Но в это время во дворе появился тот самый молодой человек, который приходил в начале вечера.
- Король, - сказал он, - я имею вам сказать пару слов...
- Ну, говори, - ответил Король, - ты всегда имеешь в запасе пару слов...
- Король, - произнес неизвестный молодой человек и захихикал, - это прямо смешно, участок горит, как свечка...
Лавочники онемели. Налетчики усмехнулись. Шестидесятилетняя Манька, родоначальница слободских бандитов, вложив два пальца в рот, свистнула так пронзительно, что ее соседи покачнулись.
- Маня, вы не на работе, - заметил ей Беня, - холоднокровней, Маня...
Молодого человека, принесшего эту поразительную новость, все еще разбирал смех.
- Они вышли с участка человек сорок, - рассказывал он, двигая челюстями, - и пошли на облаву; так они отошли шагов пятнадцать, как уже загорелось... Побежите смотреть, если хотите...
Но Беня запретил гостям идти смотреть на пожар. Отправился он с двумя товарищами. Участок исправно пылал с четырех сторон. Городовые, тряся задами, бегали по задымленным лестницам и выкидывали из окон сундуки. Под шумок разбегались арестованные. Пожарные были исполнены рвения, но в ближайшем кране не оказалось воды. Пристав - та самая метла, что чисто метет, - стоял на противоположном тротуаре и покусывал усы, лезшие ему в рот. Новая метла стояла без движения. Беня, проходя мимо пристава, отдал ему честь по-военному.
- Доброго здоровьичка, ваше высокоблагородие, - сказал он сочувственно.
- Что вы скажете на это несчастье? Это же кошмар...
Он уставился на горящее здание, покачал головой и почмокал губами:
- Ай-ай-ай...

А когда Беня вернулся домой - во дворе потухали уже фонарики и на небе занималась заря. Гости разошлись, и музыканты дремали, опустив головы на ручки своих контрабасов. Одна только Двойра не собиралась спать. Обеими руками она подталкивала оробевшего мужа к дверям их брачной комнаты и смотрела на него плотоядно, как кошка, которая, держа мышь во рту, легонько пробует ее зубами.

Здравствуйте!
Пассивная лексика:
Варваризмы:раввин, мосье, браунингов, компаньоном, Синагогальные шамесы, шпага.
Ономастика(антропонимы, топонимы): на Госпитальную улицу, Рейзл, Беня Крик, тетя Хана с Костецкой, Сендер Эйхбаум, ворота на Софийевскую, Бродской синагоги,в…Бессарабии, Двойра, Манька, Лева Кацап, Моня Артиллерист, Пирпонта Моргана, Иерусалим.
Просторечия(+разг): высовывали свой хвост, брюхо, старушечьи лица, бабьи тряские подбородки, судомоек, затесался, рассерчает(разг), бабы-молочницы, сопляк, владычествует, насосавшись, бабы, тряся задами, здоровьичка(разг), почмокал, переламывало ноги
Диалектизмы: я имею вам сказать, "горько", что мине сдается, вас не волнует этих, Мине нарушают праздник
Канцеляризмы: была гарантирована неприкосновенность и выдано в том удостоверение с печатью
Профессионализмы(+арг): пристав, облаву(арг), шпики(арг), налетчики(арг), базедовой болезнью, биндюжник(арг), слободских бандитов(арг), туш.
Историзмы: свиток торы, ваше высокоблагородие

Просторечия: "высовывали хвост", "брюхо", "пьяное" , "пеклись", "бабьи", "замусоленные", "бешеной", "воняющего", "человечьего", "кухарки", "затесался", "новая метла чисто метёт", "рассерчает", "ну", "вот и всё", "опрокидывал", "кальсоны", "бабы-молочницы", "шарахались", "визжали", "сопляк", "отрыжка", "пузатые", "насосавшись", "мясистые", "мине", "папаша", "тряся задами", "выкидывали", "под шумок", "здоровьичка", "почмокал", "мосье", "пакля"
Диалектизмы: "биндюжник", "шамес"
Архаизмы: "заплаты", "груди", "судомоек", "девы"
Историзмы: "ваше высокоблагородие"
Термины: "оказал участку речь" ("шаблонное" высказывание), "удостоверение", "гарантирована", "кок"
Варваризмы:"раввин", "мосье", "браунингов", "визит", "манжетка", "бриллиантовый", "компаньон", "перламутр", "плюмажи", "контрабанда", "кок", "мадера", "сигара", "туш", "рыцарство"
Арго: "налётчик", "облава", "налёт"
Жаргон: "бандиты"
Антропонимы: "Рейзл", "Беня Крик", "Король", "тётя Хана", "Костецкая", "Сендер Эйхбаум", "Циля", "Лёва Кацап", "Моня Артиллерист"
Топонимы: "Госпитальная улица", "Софийевская,17", "Одесса", "Бродская синагога", "шестнадцатая станция", "Бессарабия", "Двойра Крик", "Порт-Саид", "Пирпонт Морган", "Иерусалим", "Манька"

Просторечия: высовывали свой хвост, брюхо, старушечьи, замусоленные, воняющего, затесался, послала, метет, уйдет много крови, знает за облаву, всего год тому назад, не слыхано, мосье, дважды два, бабы, шарахались, хватил легкий удар, сопляк, пузатые, насосавшись как трефные свиньи, разошлись, чего стоит, и выпячивая, бандиты, биндюжник, Папаша, захихикал, холоднокровней, задами, под шумок, здоровьичка, почмокал
Жаргонизмы: сделать облаву, в налете, облава, шпики, налетчик, отдал ему честь
Диалектизмы: имею вам сказать пару слов, оказал участку речь, мине
Профессионализмы: пристав, подкладка, пакля, базедова болезнь, кок, зоб, контрабас
Варваризмы: раввин, бархат, кальсоны, браунинги, манжетка, мрамор, синагога, компаньон, перламутр, плюмажи, вино, мадера, сигары, ром, жилет, туш, шамес, рыцарь, коралловые, жилеты, пиджаки, такт, кошмар
Историзмы: свиток торы, государь
Архаизмы: заплаты, груди, кухарки, судомоек, девы, перстни, щуплым, лавочники, городовые, оробевшего, рассерчает
Топонимы: Госпитальную улицу, Костецкой, Софийевскую, Одесса, первом еврейском кладбище, Бессарабии, Одессу, одесского моря, «Плутарха», порт Саида, окрестностей Иерусалима
Антропонимы: Рейзл, Беня Крик, Король, тетя Хана, Сендер Эйхбаум, Пирпонт Морган, Циля, Двойра, Лева Кацап, Моня Артиллерист (арт. – професс.), Маня
Канцеляризмы: была гарантирована неприкосновенность  и  выдано  в  том удостоверение с печатью

Варваризмы: раввин, торы, синагоги, трефные, шамесы, биндюжник, браунингов, рыцарство.
Арготизмы: Беню Крика, Король, Лева Кацап.
Просторечия: брюхо, бабьи, тряские, замусоленные, воняющего, облаву, нужно сделать облаву, сказать за облаву, Мосье, шарахались и визжали, сопляк, мине сдается, насосавшись, папаша, задами, под шумок, доброго здоровьичка, почмокал.
Историзмы: плюмажи, кальсонах, высокоблагородие.
Канцеляризмы: гарантирована неприкосновенность.

Просторечия: "высовывали свой хвост", "брюхо", "замусоленные", "воняющего", "затесался", "рассерчает", "сделался", "паклей", "бабы", "судомойка", "сопляк", "насосавшись", "выпячивая", "слывший", "папаша", "захихикал", "тряся задами", "здоровьичка", "оробевшего".
Варваризмы: "раввин", "мосье", "плюмажи", "в кальсонах", "браунингов", "манжеткой", "синагоги", плюмажи", "мадеру", "сигара", "туш", "синагогальные шамесы".
Профессионализмы: "пристав", "безедовой болезнью", "кок", "городовые".
Диалектизмы: "я имею вам сказать пару слов", "знает за облаву", "биндюжник", "кацап", "мине".
Топонимы: "на Госпитальную улицу", "под ворота на Софийевскую 17", "на первом еврейском кладбище", "из окрестностей Иерусалима".
Историзмы: "свиток торы", "ваше высокоблагородие".
Жаргонизмы: "налет", "налетчик".
Канцеляризмы: "была гарантирована неприкосновенность и выдано в том удостоверение с печатью".

Пассивная лексика:

Варваризмы: раввин, свиток торы, мосье, кальсоны, браунинги, манжетка, компаньон, синагогальные шемесы, туш, плюмажи, мадера, визит

Просторечия: высовывали свой хвост, на брюхо наложили, бабьи тряские подбородки, замусоленные груди, сладко воняющего человеческого мяса, затесался, рассерчает, вот и всё, Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез, уйдет много крови, это не слыхано, вся Одесса будет о вас говорить, обмотаны паклей, это дважды два, подкалываемые коровы, бабы-молочницы шарахались и визжали, телки скользили в крови, хватил легкий удар, сопляк, любовный пот, дурманило мозги, вызывало отрыжку, пузатые бутылки, насосавшись, мясистые ноги, впячивая животы, изуродованная болезнью, разросшийся зоб, щуплый мальчик, бабы взвизгнули, тряся задами, доброго здоровьичка, плясали, икал

Жаргонизмы: облава, шпики, это его право, король налетчиков, налетчики, налет

Диалектизмы: я имею вам сказать пару слов, оказал участку речь, мине, что сказать за облаву?

Профессионализмы: пристав, контрабанда, дивизионный смотр, участок

Архаизмы: велела сказать, с почтением, владычествует, бущующее собрание, любовно искал, неугасшее рыцарство, онемевший от тоски, безутешен, оробевший муж, девы, лазурь, царило, славна земля из края в край, голубая кровь

Историзмы: биндюжник, аристократы, рыцарство, шпага, высокоблагородие

Канцеляризмы: принял меры, была гарантирована неприкосновенность, выдано удостоверение, явился с визитом

Ономастика: на Госпитальную улицу, Рейзл, Беня Крик, Король, тетя Хана, с Костецкой, Сендер Эйхбаум, на Софийевскую, Циля, первое еврейское кладбище, Бродская синагога, шестнадцатая станция, Бессарабия, Двойра, “Кок”, Порт-Саид, Пирпонт Морган, Лева Кацап, Моня Артиллерист, Манька, Новая метла

С уважением, Шубина Валерия

Архаизмы и историзмы: «государь император», «плюмажи», «пристав», «городовые», «высокоблагородие»;
Варваризмы: «раввин», «торе», «мосье», «кальсоны», «браунингов», «манжеткой», «синагоги», «компаньоном», «плюмажи», «мадеру»;
Просторечия: «брюхо», «бабьи», «воняющего», «затесался», «рассерчает», «не слыхано», «паклей», «телки», «пордкалываемые», «бабы», «шарахались», «забранные деньги», «сопляк», «базедовой болезнью», «нездешнее», «отрыжку», «пузатые», «насосавшись», «папаша», «грубияном», «побежите», «задами», «под шумок», «здоровьичка», «почмокал»;
Диалектизмы: «мине», «за облаву», «биндюжник»;
Арготизмы: «торе», «облаву», «шпики», «налетчик», «король налетчиков», «контрабанды», «кок», «таможенную черту», «трефные», «туш», «синагогальные шамесы».

Просторечия: брюхо, бабье, затесался, телки, сопляк, папаша, задами

Варваризмы: раввин, тора, кальсоны, манжетка, плюмажи, синагога, шамесы

Арго: налётчик, шпики, облава, бандиты, контрабанда

Профессионализмы: туш, городовые, пристав

Диалектизмы: биндюжник, мине

Диалектизмы — мине
Термины — свиток торы , облава
Историзмы — плюмаж , шпага , манжетка
Архаизмы — кальсоны , судомойки, перстни
Просторечия — заплаты , брюхо, затесался, сопляк, бабы, захихикал, человечий , пузатый, папаша, не слыхано, шарахались , рассерчает
Варваризмы — мосье , браунингов, синагоги, мадеру, трефный, шамесы, биндюжник, раввин, компаньон,
Профессионализмы — облава, пристав , участок, кок

Просторечия: высовывали свой хвост, брюхо, воняющего, затесался, уйдет много крови, сопляк, насосавшись, выпячивая, бабы, биндюжник, захихикал, оробевшего, папаша, замусоленные, рассерчает, затесался, задами.
Варваризмы: раввин, торы, мосье, плюмажи, синагоги, синагогальные шамесы, кальсоны, браунингов, манжеткой.
Профессионализмы: пристав, базедовой болезнью, кок.
Жаргонизмы: облаву, шпики, налетчик и король налетчиков, биндюжник.
Историзмы: городовые, ваше высокоблагородие, свиток торы.
Топонимы: под ворота на Софийевскую, первом еврейском кладбище, на шестнадцатой станции, окрестностей Иерусалим.
Канцеляризмы: была гарантирована неприкосновенность и выдано в том удостоверение с печатью.

просторечия
варваризмы
историзмы
архаизмы
неологизмы
диалектизмы
профессионализмы
жаргон
канцеляризмы

Венчание кончилось, раввин  опустился  в  кресло,  потом  он  вышел  из комнаты и увидел столы, поставленные во  всю  длину  двора.  Их  было  так много, что они высовывали свой хвост  за  ворота  на  Госпитальную  улицу.
Перекрытые бархатом столы вились по двору,  как  змеи,  которым  на  брюхо наложили заплаты всех цветов, и они пели густыми  голосами  -  заплаты  из оранжевого и красного бархата.
 Квартиры были превращены в кухни. Сквозь закопченные двери било  тучное пламя, пьяное и пухлое пламя. В его дымных лучах пеклись старушечьи  лица, бабьи тряские подбородки, замусоленные груди.  Пот,  розовый,  как  кровь, розовый, как пена бешеной собаки, обтекал эти груды  разросшегося,  сладко воняющего человечьего мяса. Три  кухарки,  не  считая  судомоек,  готовили
свадебный ужин, и над ними царила восьмидесятилетняя Рейзл,  традиционная, как свиток торы, крохотная и горбатая.

 Перед ужином во двор затесался молодой человек, неизвестный гостям.  Он спросил Беню Крика. Он отвел Беню Крика в сторону.
 - Слушайте, Король, - сказал молодой человек, -  я имею вам сказать пару слов. Меня послала тетя Хана с Костецкой...
 - Ну, хорошо, - ответил Беня Крик, по прозвищу Король,  -  что  это  за пара слов?
 - В участок вчера  приехал  новый  пристав,  велела  вам  сказать  тетя Хана...
 - Я знал об этом позавчера, - ответил Беня Крик. - Дальше.
 - Пристав собрал участок и оказал участку речь...
 - Новая метла чисто метет, - ответил Беня  Крик.  -  Он  хочет облаву. Дальше...
 - А когда будет облава, вы знаете. Король?
 - Она будет завтра.
 - Король, она будет сегодня.
 - Кто сказал тебе это, мальчик?
 - Это сказала тетя Хана. Вы знаете тетю Хану?
 - Я знаю тетю Хану. Дальше.
 - ...Пристав собрал участок и сказал им речь. "Мы должны задушить  Беню Крика, - сказал он, - потому что там, где есть государь император, там нет короля. Сегодня, когда Крик выдает замуж  сестру  и  все  они  будут  там, сегодня нужно сделать облаву..."
 - Дальше.
 - ...Тогда шпики начали бояться. Они сказали: если мы  сделаем  сегодня облаву, когда у него праздник, так Беня рассерчает, и уйдет  много  крови. Так пристав сказал - самолюбие мне дороже...
 - Ну, иди, - ответил Король.
 - Что сказать тете Хане за облаву.
 - Скажи: Беня знает за облаву.
 И он ушел, этот молодой человек. За ним  последовали  человека  три  из Бениных друзей. Они сказали, что вернутся через полчаса. И  они  вернулись через полчаса. Вот и все.
 За стол садились не по старшинству. Глупая старость жалка не менее, чем трусливая юность. И не по богатству. Подкладка тяжелого кошелька сшита  из слез.
 За столом на первом месте сидели жених с  невестой.  Это  их  день.  На втором месте сидел Сендер Эйхбаум, тесть Короля. Это  его  право.  Историю Сендера Эйхбаума следует знать, потому что это не простая история.
 Как сделался Беня Крик, налетчик и король налетчиков ,  зятем  Эйхбаума? Как сделался он зятем человека, у которого было  шестьдесят  дойных  коров без одной? Тут все дело в  налете.  Всего  год  тому  назад  Беня  написал Эйхбауму письмо.

 "Мосье Эйхбаум, - написал он, - положите, прошу вас, завтра  утром  под ворота на Софийевскую, 17, - двадцать  тысяч  рублей.  Если  вы  этого  не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано, и вся Одесса будет о вас говорить. С почтением Беня Король".

 Три письма, одно яснее другого, остались без ответа. Тогда Беня  принял меры. Они пришли ночью - девять человек с длинными палками в руках.  Палки были обмотаны просмоленной  паклей.  Девять  пылающих  звезд  зажглись  на
скотном дворе Эйхбаума. Беня отбил замки у сарая и стал выводить коров  по одной. Их ждал парень с ножом. Он опрокидывал корову  с  одного  удара  и погружал нож в коровье сердце. На земле, залитой кровью, расцвели  факелы, как огненные розы, и загремели выстрелы. Выстрелами Беня отгонял работниц, сбежавшихся к коровнику. И вслед за ним и другие налетчики стали стрелять в воздух, потому что если не стрелять в воздух, то можно убить человека. И вот, когда шестая корова с предсмертным мычанием упала к ногам  Короля,  - тогда во двор в одних кальсонах выбежал Эйхбаум и спросил:
 - Что с этого будет, Беня?
 - Если у меня не будет денег - у вас не будет коров, мосье Эйхбаум. Это дважды два.
 - Зайди в помещение, Беня.
 И в помещении они договорились. Зарезанные  коровы  были  поделены  ими пополам. Эйхбауму была гарантирована неприкосновенность и выдано в том удостоверении с печатью. Но чудо пришло позже.

 Во время налета, в ту грозную ночь, когда мычали подкалываемые  коровы, и телки скользили в материнской крови, когда факелы плясали,  как  черные девы,  и  бабы-молочницы  шарахались  и  визжали  под  дулами  дружелюбных
браунингов, - в ту грозную ночь во двор выбежала в вырезной  рубашке  дочь старика Эйхбаума - Циля. И победа Короля стала его поражением.
 Через два дня Беня без предупреждения  вернул  Эйхбауму  все  забранные деньги и после этого явился вечером с визитом. Он был  одет  в  оранжевый костюм, под его манжеткой сиял бриллиантовый браслет; он вошел в  комнату, поздоровался и попросил у Эйхбаума руки его дочери  Цили.  Старика  хватил легкий удар, но он поднялся. В старике было еще жизни лет на двадцать.
 - Слушайте, Эйхбаум, - сказал ему Король, - когда вы умрете,я похороню вас на первом еврейском кладбище, у самых ворот. Я поставлю вам,  Эйхбаум, памятник из розового мрамора. Я сделаю вас старостой Бродской  синагоги.  Я брошу специальность, Эйхбаум, и поступлю в ваше дело  компаньоном.  У  нас будет двести коров, Эйхбаум. Я убью всех молочников,  кроме  вас.  Вор  не
будет ходить по той улице, на которой вы живете. Я  выстрою  вам  дачу  на шестнадцатой станции... И вспомните, Эйхбаум,  вы  ведь тоже  не  были  в молодости раввином. Кто подделал завещание,  не  будем  об  этом  говорить
громко?.. И зять у вас будет Король, не сопляк, а Король, Эйхбаум...
 И он добился своего, Беня Крик, потому что он был страстен,  а  страсть владычествует  над  мирами.  Новобрачные  прожили  три месяца  в   тучной Бессарабии, среди винограда, обильной пищи и любовного  пота.  Потом  Беня вернулся в Одессу для того, чтобы выдать замуж  сорокалетнюю  сестру  свою Двойру, страдающую базедовой болезнью. И  вот  теперь,  рассказав  историю
Сендера Эйхбаума, мы  можем  вернуться  на  свадьбу  Двойры  Крик,  сестры Короля.
 На  этой  свадьбе  к  ужину  подали  индюков,  жареных  куриц,   гусей, фаршированную рыбу и  уху,  в  которой  перламутром отсвечивали  лимонные озера. Над мертвыми гусиными  головками  покачивались  цветы,  как  пышные плюмажи. Но разве жареных куриц выносит на берег пенистый прибой одесского моря?
 Все благороднейшее из нашей контрабанды, все, чем славна земля из  края в край, делало в ту звездную, в ту синюю ночь  свое разрушительное,  свое обольстительное  дело.  Нездешнее   вино   разогревало   желудки,   сладко переламывало ноги, дурманило мозги и вызывало отрыжку, звучную, как призыв боевой  трубы.  Черный  кок  с  "Плутарха",  прибывшего  третьего  дня  из
Порт-Саида, вынес за таможенную  черту  пузатые  бутылки  ямайского  рома, маслянистую мадеру, сигары с плантаций Пирпонта Моргана  и  апельсины  из окрестностей  Иерусалима.  Вот  что  выносит  на  берег  пенистый   прибой одесского моря, вот что достается  иногда  одесским  нищим  на  еврейских свадьбах. Им достался ямайский ром на  свадьбе  Двойры  Крик,  и  поэтому,
насосавшись,  как  трефные  свиньи,  еврейские  нищие  оглушительно  стали стучать костылями. Эйхбаум, распустив жилет, сощуренным  глазом  оглядывал бушующее собрание  и  любовно  икал.  Оркестр  играл  туш.  Это  было  как дивизионный смотр. Туш - ничего кроме туша. Налетчики, сидевшие сомкнутыми рядами,  вначале  смущались  присутствием посторонних,   но   потом   они разошлись. Лева Кацап разбил на голове своей возлюбленной  бутылку  водки. Моня Артиллерист выстрелил в воздух.  Но пределов  своих  восторг  достиг тогда,  когда,  по  обычаю  старины,  гости  начали  одарять  новобрачных. Синагогальные шамесы, вскочив на столы, выпевали под звуки бурлящего  туша количество подаренных рублей и  серебряных  ложек.  И  тут  друзья  Короля
показали, чего стоит голубая кровь и неугасшее еще молдаванское рыцарство. Небрежным движением руки кидали они на серебряные подносы золотые  монеты, перстни, коралловые нити.
 Аристократы Молдаванки, они были затянуты в малиновые жилеты, их  плечи охватывали рыжие пиджаки, а на мясистых ногах лопалась кожа цвета небесной лазури. Выпрямившись во весь рост и выпячивая животы,  бандиты  хлопали  в такт музыки, кричали "горько" и бросали невесте цветы, а она, сорокалетняя Двойра, сестра  Бени  Крика,  сестра  Короля,  изуродованная  болезнью,  с
разросшимся зобом и вылезающими из орбит глазами, сидела на  горе  подушек рядом с щуплым мальчиком, купленным на  деньги Эйхбаума  и  онемевшим  от тоски.
 Обряд дарения подходил к концу, шамесы осипли и контрабас не  ладил  со скрипкой. Над двориком протянулся внезапно легкий запах гари.
 -  Беня,  -  сказал  папаша  Крик,  старый  биндюжник,  слывший   между биндюжниками грубияном, - Беня, ты знаешь, что мине сдается? Мине сдается, что у нас горит сажа...
 - Папаша, - ответил Король пьяному  отцу,  -  пожалуйста,  выпивайте  и закусывайте, пусть вас не волнует этих глупостей...
 И папаша Крик последовал совету сына. Он закусил и  выпил.  Но  облачко дыма становилось все ядовитее.  Где-то  розовели  уже края  неба.  И  уже стрельнул в вышину узкий, как шпага, язык пламени. Гости, привстав,  стали обнюхивать воздух, и бабы их  взвизгнули.  Налетчики  переглянулись  тогда друг с другом. И только Беня, ничего не замечавший, был безутешен.
 - Мине нарушают праздник, - кричал он",  полный  отчаяния,  -  дорогие, прошу вас, закусывайте и выпивайте...
 Но в это время во дворе появился тот  самый  молодой  человек,  который приходил в начале вечера.
 - Король, - сказал он, - я имею вам сказать пару слов...
 - Ну, говори, - ответил Король,  -  ты  всегда  имеешь  в  запасе  пару слов...
 - Король, - произнес неизвестный молодой человек  и  захихикал,  -  это прямо смешно, участок горит, как свечка...
 Лавочники онемели.  Налетчики  усмехнулись.  Шестидесятилетняя  Манька, родоначальница слободских бандитов, вложив два пальца в рот, свистнула так пронзительно, что ее соседи покачнулись.
 - Маня, вы не на работе, - заметил ей Беня, - холоднокровней, Маня...
 Молодого  человека,  принесшего  эту  поразительную  новость,  все  еще разбирал смех.
 -  Они  вышли  с  участка  человек  сорок,  -  рассказывал  он,  двигая челюстями, - и пошли на облаву; так они отошли шагов пятнадцать,  как  уже загорелось... Побежите смотреть, если хотите...
 Но Беня запретил гостям идти смотреть на пожар. Отправился он  с  двумя товарищами. Участок исправно пылал  с  четырех сторон.  Городовые,  тряся задами, бегали по задымленным лестницам и выкидывали из окон сундуки.  Под шумок разбегались арестованные.  Пожарные  были  исполнены  рвения,  но  в ближайшем кране не оказалось воды. Пристав - та  самая  метла,  что чисто метет, - стоял на противоположном тротуаре и покусывал усы, лезшие  ему  в рот. Новая метла стояла без движения. Беня, проходя мимо  пристава,  отдал ему честь по-военному.
 - Доброго здоровьичка, ваше высокоблагородие, - сказал он сочувственно.
 - Что вы скажете на это несчастье? Это же кошмар...
 Он уставился на горящее здание, покачал головой и почмокал губами:
 - Ай-ай-ай...


 А когда Беня вернулся домой - во дворе потухали уже фонарики и на  небе занималась заря. Гости разошлись, и музыканты дремали, опустив  головы  на ручки своих контрабасов. Одна только Двойра не  собиралась  спать.  Обеими руками она подталкивала оробевшего мужа к  дверям  их  брачной  комнаты  и смотрела на него  плотоядно,  как  кошка,  которая,  держа  мышь  во  рту,
легонько пробует ее зубами.

Историзмы: “городовые”, “приставы”
Архаизмы: “государь император”, “не слыхано”, “рассерчает”, “мосье”
Варваризмы: “визит”, “компаньон”, “плюмажи”, “мадера”, “кок”,  “туш”, “шамесы”, “тротуар”.
Просторечия: “брюхо”, “пакля”, “шарахались”, “сопляк”, “владычествует”, “отрыжку”, “дурманило”, “зады”, “доброго здоровьичка”, “сказать за облаву”.
Диалектизмы: “биндюжник”, “мине”
Арготизмы. Религиозная лексика: “раввин”, “тора”, “синагоги”, “трефной”. Бандитский жаргон: “облава”, “шпики”, “налетчик”, “контрабанда”.
Канцеляризмы: “я имею вам сказать пару слов”, “ваше высокоблагородие”, “гарантирована неприкосновенность”, “выдано удостоверение”, “явился с визитом”, “принял меры”.

Архаизмы: заплаты, велела вам сказать, девы, владычествует, одарять

Варваризмы: раввин, мосье, кальсонах, браунингов, манжетой, синагоги, компаньоном, плюмажи, мадеру, трефные, туш, Синагогальные шамесы, шамесы

Диалектизмы: я имею вам сказать пару слов, знает за облаву, Кацап, биндюжник, мине

Жаргонизмы: облаву, шпики, налетчик, король налетчиков, в налете

Историзмы: свиток торы, городовые, ваше высокоблагородие, приставы

Канцеляризмы: гарантирована неприкосновенность, выдано в том удостоверение с печатью, явился с визитом, принял меры

Просторечия: высовывали, на брюхо, пухлое, бабьи, замусоленные, сладко воняющего, затесался, оказал участку речь, рассерчает, сделался; это не слыхано; паклей, опрокидывал, подкалываемые, бабы-молочницы, шарахались, сопляк, отрыжку, насосавшись, выпячивая, папаша, бабы, захихикал, тряся задами, здоровьичка, оробевшего